Одна на всю страну: как живут в колонии для бывших сотрудников МВД в Стерлитамаке

Перевоспитывать уголовника – дело тонкое: у каждого и характер, и опыт, и нервы. Но от работы воспитателя зависит едва ли не будущее осужденного: сумеет ли вернуться к нормальной жизни? Не пойдет ли снова по кривой дорожке?

Корреспондентов Ufa1 на пару часов пустили в ИК-8

Рассказывать о несладкой жизни и лишениях осужденных - тоже часть работы: сотрудники ИК надеются, что это поможет снизить количество желающих загреметь к ним в «воспитанники».

Пионерлагерь за колючей проволокой

Вход в ИК-8 с «гражданки» строго по трое. Щелчок, и дороги назад нет: механизм намертво запер дверь. И нас с фотографом и провожатым: мы жмемся в тесном предбаннике перед стальными прутьями. Снова щелчок – надо переходить в следующую зарешеченную клеть, она чуть больше.

- Документы, телефоны, аксессуары – все сдаем. Иначе – штраф: 5 тысяч, - из малюсенького окошка, куда пролезет только рука, инструктирует сотрудник ИК.

Снова щелкает затвор, и мы оказываемся на залитой солнцем площади, центральный пятачок которой, свободный от асфальта, занят под грядки: редиска, петрушка. По краям от огорода разбросаны двухэтажные домишки, каждый скрыт за рабицей с кантиком из колючей проволоки. На веревках болтается постирушка. В дальнем углу – футбольное поле и пятачок для волейбола. Ни дать ни взять – пионерлагерь. Кабы не колючки.

- Это - колония строгого режима, здесь компания пестрая: бывшие сотрудники внутренних войск, и судьи есть, и прокуроры, и следователи. В основном, сидят за взятки, посягательство на половую прикосновенность, есть и за убийство. К нам привозят со всей страны – из Ростовской области, Самарской, Московской, есть один из Владивостока, - объясняет служащий исправительного заведения. – С обычными осужденными им сидеть нельзя.

«Халтурщиков быстро вычисляем»

В медсанчасти – тихо и безлюдно: утренний прием окончен, персонал отдыхает и готовится к следующему. Прием ведут через решетку, точно так же делают уколы, измеряют давление. В коридорах витает дух антисептика – все как в настоящей больнице.

- Условия не хуже чем в городе: прием ведут медсестра и два фельдшера. Для лежачих - 10 коек, кому не требуется пристальное наблюдение, остаются в отряде, - говорит фельдшер. – Есть и халтурщики: прикидываются больными, чтобы получить освобождение от работы, поспать. Но мы их быстро вычисляем.

«Бывший опер ремонтирует холодильники»

Баня полагается два раза в неделю, не важно, лето на дворе или зима. Прямо в предбаннике – барбер-шоп, где заправляет осужденный: взял да выучился на парикмахера, чтобы не скучать от безделья. Можно постричься и побриться, но выбор стрижек невелик – «под Котовского» и «под бокс». За труды брадобрей получает зарплату.

Как и все, кого удастся вывести на работу: в колонии порядка 600 осужденных, но трудоустроить одновременно абсолютно всех невозможно.

- Есть столярные, швейные и сварочные цеха, пилорама. В колонии поселении бывают наряды в город – осужденные выходят на ЖБЗ. Но если разнарядок нет, сидят без работы, - рассказывает наш экскурсовод – замполит Владимир Суханов.

Работать руками в ИК-8 умеют далеко не все, особенно выделяются бывшие силовики. Но пристраивают и их.

- Переучиваем на автослесарей, токарей, каменщиков, швей и столяров, - рассказывает провожатый.

Бывший опер, тоже выходец из ИК-8, теперь ремонтирует холодильники. Еще один «воспитанник» был следователем, а теперь занялся предпринимательством.

Два квадрата на каждого

В четвертом отряде – 165 человек. На каждого положено два квадратных метра – в догонялки не поиграешь. Интерьер нехитрый: табуретка, одна на двоих тумбочка для мыльно-рыльных предметов и книжек, и вытянувшиеся в две шеренги двухъярусные койки. Спальные места заправлены на «5+», словно только что завершились соревнования на звание лучшего домохозяина.

- Хочется отдохнуть, почитать – садись на табурет или иди в учебный класс. Здесь целый свод порядков – валяться на кровати в неположенное время запрещено, - объясняет провожатый.

Повара в столовой – те же самые осужденные: отучились, получили корочку, а теперь работают. Меню составляется сразу на неделю. Например, в день нашего визита осужденным полагалась гречка на молоке на завтрак, рассольник и макарошки с бараниной на обед, а на ужин – жареная путассу с отварной картошкой и огурец. Что рыба, что мясо – не более 120 граммов на порцию. А вот сливочное масло в рационе вообще не предусмотрено. Так что не разгуляешься: все жители колонии стройны.

Любому делу радуются

На заднике сцены в клубе, как, впрочем, и на каждом углу, с назиданиями выступает плакат: «Помни, тебя любят и ждут дома». Сюда приходят скоротать время.

Приобщают к общему делу всех наделенных талантами новичков: бывший на воле танцором в ИК становится учителем современных танцев, дает уроки игры кураист, артист из танцевального ансамбля разучивает с товарищами «Апипу» (татарский народный танец).

- На воле таких талантов нет, как у нас, - вздыхает Владимир Александрович. – Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, осужденные любому делу радуются, и берутся за инструменты. Есть акустическая и две электрогитары, фортепьяно, синтезатор и ударные. Ансамбль свой создали – на всех праздниках номера готовят. Недавно у нас саксофонист появился – планируем и ему инструмент купить.

Здесь же, при клубе, есть библиотека: книги передали по наследству из воспитательной колонии №2, основанной в далеком 1935 году. Выцветшие корешки некоторых книг держатся на честном слове – то ли от времени, то ли попросту стерлись в руках «воспитанников».

В углу библиотеки – автомат с новинками юриспруденции. Весьма популярный в колонии агрегат.

- Осужденные очень здорово в законах и нормативных актах разбираются – они ведут переписку с судами, многие сами пишут заявления на УДО, - рассказывает Владимир. – Из художественной литературы – классика, детективы. Многие выписывают газеты.

Иван вызвался служить библиотекарем сам.

- Очень читать люблю, за неделю по книжке прочесть успеваю, - признался мужчина.

«За год покрестились трое»

В местную церковь – небольшую комнатку с алтарем, иконостасом и подсвечником – ходят поотрядно.

-Из Стерлитамака приезжает батюшка, отец Валерий, проводит службы, причащает, проводит духовные беседы, - рассказывает мужчина, отвечающий за порядок в «храме». – Многие веру принимают – только за этот год покрестились трое.

А вот с импровизированной мечетью не очень – найти постоянного муллу для молельной комнаты пока не могут.

«Папа уехал на Север»

Проводит батюшка и обряды венчания – о службе договариваются заранее, подгадывая под свидания осужденных: ИК-8 считается колонией строгого режима, за год осужденному положено всего три длительных свидания продолжительностью трое суток.

- Вы только у осужденных не спрашивайте, за что они сидят. О себе говорить они не любят – вдруг дети увидят фотографии, узнают, где отец,- посоветовал Владимир. - Ну и сюда редко кто с детьми приезжает. Многим стыдно признаваться, что в колонии сидят, малышам говорят, мол, папа на Север уехал.

«Среди наших воспитанников рецидивистов нет»

Начальник воспитательного отдела майор Ильяс Даминов служит в системе 10 лет. Он рассказал, для чего нужно перевоспитывать осужденных.

- Важно, чтобы они поняли, что преступление – это плохо. А еще – чтобы смогли вернуться к нормальному обществу, и не нарушали установленные в нем нормы, чтобы возвращались в семьи. Ценность семьи, матери, детей осужденные понимают только во время отбытия наказания, когда оказываются отрезанными от них. Методы воздействия разные, стараемся подходить индивидуально – это же тоже люди, у них есть свой характер, - уверен Ильяс. - Где-то стараемся укрепить семейные ценности, помогаем найти утраченные связи, помирить. Общаемся и с родственниками – матерями, женами. Через них воздействуем на поведение осужденных – многим становится стыдно, особенно при детях. Хотя при их стараемся не разговаривать, чтобы не травмировать. Устраиваем разные мероприятия – это тоже способствует укреплению здорового образа жизни. Это и дисциплинирует, и осужденные перестают думать о плохом, развивает различные навыки. У нас ведь разный контингент – люди с тремя высшими образованиями идут и получают профессию: бывший опер теперь холодильники ремонтирует. К юридической деятельности на воле они вряд ли уже вернутся, а так хоть научатся что-то руками делать. Есть и такие, кто не желает перевоспитываться – тут уже переходим на личное общение, пытаемся найти общую точку соприкосновения – они тоже хотят, чтобы их выслушали. Из тех, кто перевоспитался и вышел на свободу из нашей колонии, рецидивистов нет. Ну, может быть, одна сотая процента – и то лишь те, у которых нет семьи и оборваны все социальные связи.

Источник